Реконструкция
– Эргашев, а почему вы смотрите на меня розовой девушкой и интимно вздыхаете? Вы хотите мне признаться в любви? Ась?! – Вова негодовал, – Два часа назад я поручил вам написать «Боевой листок»… И что?! Где ваша матросская сознательность, дух патриотизма, и прочее «Даёшь!» А, Эргашев?… Что вы там всё время ёрзаете?… Только не пиздите мне, что не умеете писать!… Не я ли застукал вас в гальюне, когда вы, вместо того чтобы добросовестно удалять остатки жизнедеятельности воинского коллектива, писали на стене «Шнуфик– жопа»?! Не спорю, возможно, это справедливое утверждение… но абсолютно чуждое пасторальному интерьеру военного гальюна! У нас там срут, Эргашев! Сосредоточено и с душой!… А пишут у нас в боевом листке, красивым девичьим подчерком!… Ну? Что вы ответите в своё оправдание?
– Ааау–ууу–ааа…– лицо Эргашева исказилось жалостливой гримасой.
– Мать моя… чем глубже, тем интереснее… что с вами, любезный?
Эргашев ещё раз жалобно мяукнул и ткнул пальцем куда-то в среднюю часть туловища.
– Что там у тебя, сволочь?… – Вова почувствовал приближение большой жопы… возможно даже большей, чем у легендарного Шнуфика…
Эргашев посмотрел совсем жалостно… И начал расстёгивать брюки… Очень скоро взгляду Вовы открылась изумительная картина. Жалобно шмыгавший носом Эргашев бережно держал в руке… что-то невообразимо распухшее, в розовых переливах, на тонкой ножке…
– Где вы достали пион посреди зимы?… – прохрипел Вова, падая в кресло.
– Уууаа–аааа–ууу… – жалобно завыл Эргашев, качнув мощным бутоном.
– Дотыкался сука?! – Вова жахнул кулаком по столу. – Я же предупреждал вас, сволочей! Кого поймаю с самоволкой в посёлке, лично отрежу, заспиртую, и выдам только на ДМБ! А?… Говорил?! – Вова страшно выпучил глаза.
– Так точно! – Эргашев бережно переложил непарный орган в левую руку и попытался отдать честь.
– Рассказывай, сука! Куда! Кому! Зачем!… Боже! Этот гангстер бегал с ужасной елдой наперевес по мирному посёлку, нарушая патриархальный уклад… Сука, я отдам тебя на растерзание старушкам!
– Яяяяя не хооотееел… – снова заныл Эргашев.
– Не хотел?! Может скажешь что пронёс ЭТО контрабандой к нам на флот через военно-врачебную комиссию?! НЕ ВЕ-РЮ!… Признавайся мерзавец, кого ты убил своей херней?! На ней явно читаются следы насильственной смерти!… Да я… бл…
Стремительно распахнулась дверь и на пороге волшебным образом нарисовался замполит с ленинской хитринкой во взгляде… Вова хотел сплюнуть через плечо, но постеснялся.
– Тааак… А что тут у нас за шум в рабочее время? – ласково улыбнулся замполит.
Эргашев, всё это время безуспешно пытавшийся заправить орган обратно в штаны, что-то там у себя задел, и тоненько закричал… Сначала они оба, Эргашев и замполит, посмотрели на пион. Эргашев с жалобной грустью, замполит с ужасом. Потом они посмотрели друг на друга, и лицо замполита постепенно приняло такое же жалобное выражение… Потом они повернулись к Вове. Вова умилялся. Как были похожи в эту сложную для психики минуту, сыновья разных, по сути, великих народов…
– Что это? – шёпотом спросил замполит.
– Это?
– Это…
– Пися…
– Чья?
– Хм… не знаю… растёт у Елдашева… у Эргашева в смысле…
– Неееет… – зашипел приходящий в себя замполит, – Я спрашиваю в чьём подразделении ЭТО выросло?
– Э, нет! – сразу пресёк замполитовскую хитрость Вова, – Эта боеголовка выросла у нас в ЧАСТИ! Невзирая на своевременные политинформации и основные положения руководящих документов!
– Да? – сразу заскучал замполит, – И чем мотивирует?
– Чем оно может мотивировать? – пожал плечами Вова, – Носилось по городку, осваивало метод тыка… Так, Елдашев?
– Уууу–ааауу–уууаа… – живо откликнулся Эргашев.
– Уууу… – окончательно погрустнел замполит, – И что делать?
– Что делать… к Пилюлькину надо вести… – Вова хмуро посмотрел на матроса, – Отрезать нахер!… В назидание…
– Аааа–ууу–ааа!… – не согласился Эргашев.
Пилюлькин, в народе – мичман Семёныч, заслуженный ветеринар и хранитель стратегического запаса витаминок, грустно посмотрел на елду, и попросил оставить его наедине с Эргашевым…
– А как же она у него так?… – не мог успокоится в курилке замполит, – Ведь не должно же, а?
Володя пожал плечами. Замполит не унимался:
– Странно… странно всё это… это ведь не триппер? Или да?… Или нет?… Или сифилис?… Или нет?… Или что?… Такое ведь всё розовое… блестящее… распухло волнами… а сбоку-то, а сбоку я даже заметил, там…
– Послушайте Павел Аркадьевич! Прекратите, или я срыгну вам на китель… И почему вы считаете, что я знаток венерических болезней? Я что, так плохо выгляжу?
– Нет, ну что вы, Володя… Просто вы человек другого поколения… Но она ведь не должна была так… распухнуть… так странно и причудливо… у неё ведь устройство не такое… да?… Или нет?… Или могла?
Вова почему-то очень живо представил себе первоклассника замполита, впервые за ириску изучающего устройство женской писи на переменке за школой…
В курилку зашёл Семёныч.
– Ну?!!… Ну?!! – запрыгал замполит.
Семёныч не спеша затянулся.
– НУ же НУ?!! – Вове даже стало неудобно за замполита.
– Шары загнал… нетвёрдой, неумелою рукою… – пояснил Семёныч.
Замполит пытался заглянуть в глаза Семёнычу, потом Вове, потом опять Семёнычу… в безуспешной попытке постичь великий смысл «загоняния шаров»… Семёныч, учуяв благодатного слушателя, озарился:
– Это же просто всё! Но уметь надо, конечно! Хер – он ведь один! Непарный орган! Беречь надо, знамо дело… А он чего?
– Чего?! – горел взглядом «первоклассник за школой».
– Руку дайте!… Вот… кулак-то сожмите! А то, что это за хер?!… Ему же не здороваться надо, а наоборот совсем даже… Вот… Теперь смотрите, вот здесь по контуру, вокруг кулака кожица тоненькая… крепление такое! – Вова потихоньку отодвигался от двух распоясавшихся членовредителей, – Вооот! Оттягиваем хорошенько…
Замполит болезненно сморщился, живо переживая…
– Ну, чтобы шарики под кожу загнать, надо ведь дырки сделать, понимаем да? – продолжал пояснять Семёныч, – Вооот!… Оттягиваем… и отвёрткой сюда крестовой – Хак!
– Нет! – Замполит в ужасе отдёрнул руку, и прикрыл пах.
– Но с умом ведь всё надо… – не обращая внимания, продолжал пояснять Семёныч, – Обработать надо всё сначала марганцовочкой, или там водкой хотя бы на худой конец, хи-хи, да? А то вот конец как раз совсем не худым становится… Как у вашего Елдашева… Хрен! – Семёныч резко поднял палец вверх, замполит сжал колени, – Хрен, он ведь трепетного отношения требует, а так же дисциплины и чистоты рабочих мест… вот… ну что, пошли шила накапаю, за успешно проведённую операцию?
И мы пошли. И у замполита был такой вид, что было понятно – теперь до конца жизни он будет мыть руки не только после, но и до…
Владимир Усатов. 2005
